ОБ ЭТНОГЕНЕЗЕ ЧЕЧЕНСКОГО НАРОДА В ИССЛЕДОВАНИЯХ УЧЕНЫХ И МАТЕРИАЛАХ ЧЕЧЕНСКОГО ФОЛЬКЛОРА

Умхаев Х.С.
г. Грозный

Об этногенезе чеченского народа в исследованиях

ученых и материалах чеченского фольклора

Аннотация. В статье рассматриваются вопросы этногенеза чеченского и ингушского народов. Для нашей традиционной историографии такого вопроса не существует. Возникновение чеченского и ингушского народов на базе единого нахчийского (нахского) этнотерриториального массива практически ни у кого не вызывает сомнения. Вопросы древней истории (хурриты, урартийцы, нахчаматьяне, дзурдзуки, аланы и т. д.) – должны стать для чеченцев, ингушей и бацбийцев общими. Средневековый период – для бацбийцев будет отдельной темой, а для чеченцев и ингушей – общими для обоих народов. С позднего средневековья т.е. с момента выселения ингушей (XVI–XVII вв.) на равнину и начала консолидации нескольких западных нахчийских(нахских) обществ в отдельный ингушский народ надо рассматривать отдельно. К сожалению, этногенез чеченского народа стал одной из тем политических спекуляций отдельных авторов последнего времени.

Ключевые слова: этногенез, чеченцы, ингуши, бацбийцы, этапы складывания чеченского этноса, единый нахский этнотерриториальный массив.

Чеченцы – один из древнейших народов Кавказа. «Можно лишь с достоверностью утверждать, что если не считать исчезнувших и слившихся с чеченцами мифических аборигенов гор – тиндов, мидов, джай, вамполож и т.п., то чеченцы – один из наиболее ранних обитателей гор» [1, с. 60]. На сегодняшний день чеченцы являются самым крупным коренным народом Северного Кавказа. Их численность составляет свыше 2 миллионов человек. Вместе с ингушами, которые связаны с чеченцами общностью происхождения, языка и религии – около 2,5 миллиона. Если бы не Кавказская и так называемые чеченские войны, депортации и различные переселения, то чеченцев было бы, как минимум, вдвое больше.

«Многочисленные враги и завистники чеченского народа распространяют заведомо лживую информацию, формирующую, как они наивно полагают, негативное отношение российской и мировой общественности к чеченцам как к этносу в целом… Суть этих бредовых инсинуаций в следующем. Они утверждают, что чеченцы не являются коренным кавказским народом, сложившегося путем естественного исторического развития, а представляют собой некоторую сформировавшуюся в недавнем прошлом разношерстную некавказскую в национальном отношении банду преступников. Популяционная генетика не оставляет ни единого шанса фальсификаторам – чеченская популяция демонстрирует не только свое исконно кавказское происхождение, но и очень высокую… степень внутреннего генетического родства» [2, с. 227].

Когда мы говорим об истории чеченцев и ингушей, то, в первую очередь, должны окончательно определиться с этногенезом чеченского и ингушского народов. Для нашей традиционной историографии такого вопроса не существует. Возникновение чеченского и ингушского народов на базе единого нахского этнотерриториального массива практически ни у кого не вызывает сомнения.

Если до определенного времени история родственных чеченцев, ингушей и бацбийцев была общей, как у единого народа, то мы должны определиться с конкретной периодом, до которой она была таковой. Этот период должен быть определен, как «нахский». Следующий за ним период, после того, как от нахчийских обществ обособились бацбийцы, вплоть до XVIII в., необходимо называть «нахчийским» или «вайнахским», раз этот термин получил широкое распространение, особенно в российской среде. А период, с которого началось искусственное разделение единого нахчийского этномассива на чеченский и ингушский народы, приблизительно, с XVIII в., называть собственно «чеченским» или «ингушским». Все эти периоды, привязанные к основным этапам этногенеза наших народов, должны быть официального закреплены в исторической науке.

Если мы говорим, что существует два народа и эти два народа – близкородственные, то, естественно, должен быть один народ, от которого эти народы происходят. Необходимо определиться, когда они разошлись, и с этих пор говорить об истории чеченцев и ингушей, как отдельных народов.

Тогда все, что касается, примерно, периода до окончания первого тысячелетия нашей эры – будет историей нахов/нахчи, от X до XVIII в. – нахской/нахчийской историей, а с XVIII в. до сегодняшнего дня – историей чеченцев и ингушей в отдельности, как самостоятельных народов. Тем самым, соблюдая принятую периодизацию, мы не будем смешить людей, как это делают некоторые наши исследователи из братской Ингушетии своими «протоингушскими» или «древнеингушскими» племенами.

Если мы договоримся по этим вопросам, то вопросы древней истории (хурриты, урартийцы, нахчаматьяне, дзурдзуки, аланы и т. д.) – будут для чеченцев, ингушей и бацбийцев общими. Вопросы истории средних веков – для бацбийцев будут своими, а для чеченцев и ингушей – общими для обоих народов. А с момента выселения ингушей на равнину и начала консолидации нескольких западных нахчийских (нахских) обществ в отдельный ингушский народ – у чеченцев будет своя история, а у ингушей – своя. Кроме, конечно, периода с 1934 по 1992 год, когда чеченцы и ингуши, в соответствии с подспудным стремлением абсолютного большинства своих народов, но вопреки руководящей чиновничьей верхушке двух автономных республик опять были вместе.

Кстати, это решение «вождя всех времен и народов», объединившее в одной республике два близкородственных народа, в отличие от аналогичных решений по образованию автономий, объединяющих абсолютно разные по культуре и языку народы, могло бы быть вполне позитивным для наших народов, если бы в последующем была продолжена соответствующая работа по дальнейшему сближению чеченского и ингушского народов.

Вот что пишет по вопросу этногенеза чеченцев и ингушей известный бацбийский ученый А. Шавхелишвили: «Решение вопроса о происхождении вайнахов является весьма сложным. Но все данные свидетельствуют, что вайнахи на Северном Кавказе являются этносом автохтонным. В то же время этногенетические корни вайнахов, несомненно, связываются с территорией Закавказья и его древнейшими обитателями» [3, с. 66].

То же самое, примерно, утверждает и И. Джавахишвили: «Восточная Грузия некогда была заселена чеченскими и дагестанскими племенами» [4, с. 248].

«Не скрою, – пишет всемирно известный языковед Н.Я. Марр, – что в горцах Грузии, вместе с ними в хевсурах, пшавах вижу огрузинившиеся чеченские племена» [5, с. 1395–1396].

Но история чеченцев намного древнее. Так чеченский историк Салман Джамирзаев убежден, что «предки современных нахов и других коренных этносов Кавказа (грузин, абхазо-адыгов, аварцев, лакцев, даргинцев, лезгин и т. д.) со времен неолита наиболее ярко и, возможно, гораздо и раньше, до середины II тысячелетия новой эры, занимая огромную территорию Кавказа (Северный Кавказ и Закавказье) и Передней Азии в лице хурритских племен (или генетически родственного им народа) составляли одно этнокультурное, языковое целое» [6, с. 21]. Таким образом, он считает, что «происхождение и последующее формирование нахского этнического элемента связано с древнейшими автохтонами Кавказа и Передней Азии – хурритами».

Этого же мнения придерживается и профессор Кати Чокаев, который пишет, что «древние племена Кавказа, в том числе и вайнахские, имеют прямое родство с этносами древней Передней Азии» (7, с. 5).

А вот что пишет грузинский ученый Г.А. Меликашвили: «В древности адыгейско-чечено-лезгинские племена были распространены не только к северу от Главного Кавказского хребта, но, по-видимому, и к югу от него, в Закавказье и еще южнее… На территории к югу от Закавказья мы встречаем ряд названий, обнаруживающих поразительную близость к названиям, засвидетельствованным позднее в адыгейско-чечено-лезгинской среде» [8, с. 120].

В соответствии с древними чеченскими легендами общепризнанной территорией зарождения и формирования чеченского народа, является местность Нашха (Нахша), находящаяся в горной Юго-Западной части Чечни. По всей видимости, в древности в Нашху входила не только территория собственно Нашхи, но и соседних с Нашха горных обществ – Пеша, ТIерла, Аьккха, Галай, Ялхара и ряда других, позднее отделившихся от Нашхи. Об этом свидетельствует наличие на территории этих обществ топонимических названий, аналогичных названиям, находящимся на территории самой Нашхи. Так, например, на территории Аьккха, рядом с аулом «ВIовга», находятся развалины древнего поселения под именем «Нашха» [9, с. 46]. Кстати, населенного пункта с таким названием на территории непосредственно самой Нашхи не зафиксировано. Еще один пример. Данные ДНК-тестирования свидетельствуют о близком родстве представителей тайпа «беной», выселившихся в начале второго тысячелетия из Нашхи, с представителями соседнего с последней общества «ТIерла». Возможно, бенойцы выселились не из самой Нашхи, а соседнего, смежного с ней, общества «ТIерла», тогда еще входившей непосредственно в Нашха.

Центральная и восточная часть современной горной Чечни – Шатойский, Шаройский, Чеберлойский, Веденский и Ножай-Юртовский районы – выходцами из Нашха были освоены позже, так же, как и предгорные и плоскостные земли.

Особое место в истории Чечни занимали общества МIайста и Маьлхиста, которые, по всей видимости, были древнейшими культовыми центрами Чечни. В настоящее время там сохранились одни из крупнейших на Кавказе святилищ и некрополей.

Как свидетельствуют чеченские родовые таьптары и предания представители различных тайпо-тукхумных объединений «нахший» расселились на восток (Нашхмохк//Нахчмохк), на запад (территория современной горной Ингушетии), а после распада Золотой Орды – и на север (Орцах).

По мнению выдающегося осетинского ученого В.И. Абаева, «язык представляет нам дополнительный аргумент в пользу того, что предки современного вайнахского населения сравнительно поздно продвинулись в занимаемые им в настоящее время места по долинам рек Ассы и Армхи: в более раннюю пору эту территорию заселяли этнические элементы, стоящие по языку ближе к собственно чеченскому племени». В данном исследовании В.А. Абаев пишет, что, помимо общих осетино-вайнахских параллелей, «ряд лексических схождений ведет от чеченского прямо к осетинскому, минуя ингушский. Мало того, некоторые из этих схождений связывают чеченский с западным, дигорским, диалектом осетинского языка, минуя иронский» [10, с. 172].

Вот что пишет о прародине чеченцев А. Берже: «Место жительства чеченцев в древнейшие времена, по весьма темным и сбивчивым преданиям, находились выше Шуэти, Чабирли и Чаэнти, куда они пришли из Нашихэ. (…) Такое тождество двух преданий дает повод думать, что Меэстэ и Нашахэ были первобытными местами жительства чеченцев, откуда они уже позже перешли к верховьям рек Аксая, Гудермеса и Хулхулау, в землю, известную под именем Ичкерия и называемую самими чеченцами Нахчи-Мохк, т.е. «место народа» [11, с. 143].

Берже А.П. приводит предание о происхождении чеченцев, в котором родоначальником чеченцев называет Молкха или Малкху, «который жил в Меэстэ. На высотах горных хребтов. Из Меэстэ чеченцы переселились в Нашихэ, где теперь находится аул Керстен-ахк или Киоло. Это событие, по преданию, совпадает с тем временем, когда впервые появилось оружие, состоящее сначала из лука и стрелы, которые вошли в употребление при богатыре Кургухе, указавшем людям также меру. Впоследствии чеченцы расселились и из Нашихэ; это совершилось при сыне Молкха Тинавин-вису…» [12, с. 44].

Предание о происхождении чеченцев, приводимое в своей работе А.П. Берже, еще раз свидетельствует о том, что в древности Нашха территориально была намного больше, чем сейчас. Ведь «Керстен-ахк или Киоло», которое по преданию входит в «Нашихэ», в настоящее время находится в обществе Акка.

Об этом же пишет и Б.К. Далгат: «Древнейшими местами поселения чеченцев все же, по всем преданиям, считается общества Маасты и плоскогорье Нашах, в верховьях Чанти-Аргуна, Мартана, Гехи, Фортанги, Ассы и др.» [13, с. 54].

По мнению известного советского филолога Ю.Д. Дешериева, чеченцы, как этнос, сложились к западу от Аргунского ущелья – в районе Нашха и озера Галанчож. «Именно здесь они осознали себя как единый народ – «къам» и единство страны – «мохк». Здесь зародились основы чеченской духовной культуры, сформировались религиозные культы, мифология чеченцев» [14, с. 6].

Известный историк и языковед И.М. Сигаури обращает внимание на то, что этногенез чеченского народа стал одной из тем политических спекуляций отдельных авторов последнего времени. «Некоторые недобросовестные авторы, – пишет он, – договариваются до того, что представляют чеченцев этническим образованием, произошедшим от ингушей. Между тем, факты свидетельствуют, что ингуши, как отдельный народ сформировались на основе ряда западных обществ, причем в их национальной консолидации исключительно важную роль сыграли два фактора. Во-первых, колонизация равнины, которая началась примерно на два века позже чеченской колонизации; во-вторых, искусственное территориальное отделение от чеченцев, составляющее, кстати говоря, важнейший элемент «чеченского» направления российской политики на Северо-Восточном Кавказе. Именно обособленное развитие на протяжении XIX в. привело не только к дальнейшему расхождению между чеченским плоскостным и ингушским языками, но и к формированию отдельной ингушской нации. При этом, процесс этнического размежевания между чеченцами и ингушами завершается только в наши дни» [15, с. 504].

По мнению сотрудника Ингушского НИИ гуманитарных наук имени Ч.Э. Ахриева Н. Кодзоева процесс формирования чеченского этноса начинается в Ичкерии. «Именно эта территория, именуемая Нохчий мохк («Страна чеченцев»), признается в чеченском фольклоре той местностью, где происходит складывание чеченского народа. Ичкерия в более поздние времена являлась зоной стыка ингушских (аланских), дагестанских и тюркских (хазарского) этнических элементов, что в конечном итоге (в позднем средневековье) привело к окончательному оформлению отличного от ингушского чеченского языка и чеченского народа», – пишет он [16, с. 28].

Никто из серьезных ученых и специалистов по Кавказу до сих пор еще не «догадывался» назвать Ичкерию «местом складывания чеченского народа». По утверждению известного ингушского фольклориста, доктора филологических наук Ибрагима Дахкильгова: «Местом жительства своих предков в Чечне обычно называют Нашха. В Ингушетии своих предков локализуют в местах Кхекхаьлли и МIагIо» [17, с. 114].

Н.Д. Кодзоев произвольно перемещает очаг зарождения и формирования чеченского народа на восток, в Ичкерию, специально, под свою вымышленную «концепцию» о происхождении чеченского народа. Он изо всех сил старается расширить ареал обитания ингушей, предъявляя нелепые претензии на историческую прародину чеченцев – территорию горной Чечни, вплоть до реки Аргун, откуда вышли все коренные чеченские, в том числе и некоторые ингушские тайпы. Но общепризнанным является тот факт, что Ичкерия – это всего лишь место вторичной, внутренней, колонизации чеченцев, так же, как и равнинная часть современной Чечни и Ингушетии.

Практически все нахчмахкахойские (ичкеринские) тайпы являются выходцами из Нашха (Нахша). Мигрировав из-за избыточности населения на восток и заняв территорию современной Ичкерии эта местность, в знак освоения и владения, ими была названа «землей нахчий» (Нахчмохк). Так, исследователь И. Попов, побывавший в Чечне в конце 60-х гг. XIX в., пишет: «Восемнадцать человек выходцев, по преданию ичкеринцев, из аула Нашахэ, основали в Ичкерии все названные аулы (И. Попов имеет в виду тайповые ичкеринские поселения вплоть до реки Ясса. – Авт.), более или менее в разное время. Память о первых поселенцах здесь не умрёт в народе, так как имена их перешли в потомство в виде фамилий, которые ичкеринцы носят… Так, судя по времени основания аулов, ичкеринцы имели движение от Аргунского к Кумыкскому округу» [18].

А местность Нашха/Нахша (от слова «нах» – народ) – является легендарной колыбелью чеченского народа, от которого происходит и самоназвание чеченцев – «нахчий». Отсюда вышел первопредок чеченцев – Турпал-Нахчо. Кстати, по одному из ингушских преданий родоначальник «гIалгIай» – ГIа являлся одним из трех сыновей Турпала-Нахчо и переселился в Таргимскую котловину из терлойского селения Геши [19], находящегося на территории Чечни.

«Неохотно приближаешься к старости, неохотно удаляешься от молодости. Не хотите ли, добрые молодцы, я спою вам нашу родную песенку: как искры сыплются от булата, так мы рассыпались от Турпала-Нахчууо. Родились мы в ту ночь, когда щенилась волчица, имена нам были даны, когда рычал лев на заре, такими произошли мы от праотца Турпала-Нахчууо. Когда на небе нет туч, тогда и дождь не идет, так и у нас, когда нет думы на сердце, то и глаза не плачут. Если душою вы не положитесь на Бога, то и в деле не успеете. Не утратим славы имени отца нашего Турпала-Нахчууо», – поется в одной из героических песен о расселении чеченцев в центральной и восточной частях Северного Кавказа [20, с. 46].

По чеченским преданиям, из Нашхи вышли первопредки 63 чеченских тайпов, в том числе аьккхий, маьлхий, орстхой и ряд современных ингушских тайпов, которые расселились на восток, запад и север, от верховьев Андийского хребта и реки Сулак до верховьев и нижнего течения Сунжи и Терека.

Как пишет чеченский языковед А.Г. Мациев, «древнейшим поселением чеченцев, по основным преданиям, считается урочище Нашха. Издревле у всех чеченцев существовало такое мнение, что если кто-либо является выходцем из Нашха, то его можно считать коренным жителем Чечни» [21, с. 6].

«Значение Нашха, как области, в которой закладывались основы современного чеченского национального самосознания, подчеркивается и целым рядом преданий о медном котле, на котором были записаны названия всех исконно чеченских тейпов. (…) Независимо от того, существовал ли он на самом деле или нет, он должен был олицетворять собой единство чеченских тейпов. В этом и состоит смысловое значение всех преданий о нем» [22, с. 289].

По одному из преданий, записанному автором со слов 85-летнего жителя с. Алхан-Кала Умара Умхаева в 1980 г., слышавшего его от своего отца Умхы, этот котел, в котором за один раз можно было сварить трехлетнего быка, состоял из семи склепанных друг с другом медных пластин с именами родоначальников исконных чеченских тайпов. Он просуществовал до середины XIX в., и, со слов информатора, был уничтожен одним из чеченских наибов Имама Шамиля, фамилии которого на котле не было [23].

Следы пребывания в Нашхе основных чеченских тайпов сохранились до сих пор в различных топонимических названиях. Так, со слов краеведа Саламата Гаева, работника Аргунского государственного музея-заповедника Яхьяева Хизира, а также известного чеченского поэта и этнографа, автора «Топонимии Чечни» Ахмада Сулейманова между нашхойскими поселения ЧIармах и ХIийлах, на правом берегу реки Гехи, находится место под названием «Бена-кха», рядом с которым находятся развалины древней жилой башни. По рассказам старожилов, именно в этой башне жил первопредок беноевцев.

В урочище ХIийлах находятся развалины башни, названной «Венда-гIала». Она по преданиям является башней родоначальника тайпа гендергной.

При слиянии рек Гехи и ЧIармхойн-ахк до сих пор сохранились развалины башни Сахан-гIала. По старинному преданию она принадлежала первопредку тайпа МIайсто.

На правом берегу р. Гехи, около Моцкъароя, находится плато «ПхьанетIе». На северной стороне этого плато лежат развалины башни, принадлежавшей предку аллеройцев.

В ауле ТIийста сохранились три полуразрушенные жилые башни, одна из которых принадлежала родоначальнику цIонтаройцев, вторая – дишнийцев. Их так и называют – «ЦIонтарочун гIала», «Дишнийчун гIала».

В местечке «ГIов тIехьашка» находятся развалины древних башен, откуда, по преданию, переселились три брата: Зумсо, Тумсо и ЧIаьнти.

Выходцем из местечка «Яй бухчу» является первопредок биллтоевцев.

Таким образом, ни Ичкерия, ни Аух, ни Теркйист, ни современные равнинные территории Чечни и Ингушетии не являются территориями зарождения чеченского народа. Это всего лишь места вторичной (внутренней) колонизации.

Представители абсолютного большинства нахских обществ, первыми из своих соплеменников освоившие предгорно-плоскостные земли на территории современной Чечни и Ингушетии, а затем принявшие ислам, консолидировались в единый народ, который они назвали, отбросив свои племенные этнонимы, древним объединяющим все нахские племена именем – «нахчий//нохчий».

«Колонизация чеченцами равнинных земель осуществляется двумя основными потоками, первый из которых имел в качестве своего истока Аргунское ущелье, а второй – Ичкерию, которая стала местом формирования самого молодого из чеченских тукхумов – Нохчмахкахой. Причем миграция из области Нохчмахк хотя и началась позднее, но отличалась большей массовостью. В конечном итоге на рубеже XVIII– XIX вв. в основном сложились исторические границы современной Чечни, которые в последующем, конечно же, претерпевали определенные изменения. Причем далеко не всегда речь может идти о приращении территории Чечни. В частности, земли чеченцев-аккинцев оказались в составе Дагестана, а значительная часть территории чеченского тукхума Арштхой – в составе Ингушетии» [24, с. 374].

Как уже отмечалось, все нахчийские (нахские) общества (и чеченские, и ингушские) – являются горскими. Разница лишь в том, что несколько западных нахчийских (нахских) обществ, консолидировавшихся со временем в ингушскую народность, немного припоздали как с выходом на плоскость, так и с принятием ислама. А на плоскости, к тому времени, из представителей практически всех горных нахчийских (нахских) обществ (и восточных, и центральных, и западных) уже начал формироваться сильный народ, спаянный мусульманской идеологией. Он вытеснил с плоскости иноземных пришельцев и взял под контроль земли своих предков.

Язык равнинных чеченцев сформировался из наречий горных нахчийские (нахских) обществ, но не одномоментно, а в течение многолетнего совместного проживания представителей всех этих обществ, первыми вернувшимися через несколько столетий горного заточения на плоскость. В отличие от гор, на равнине люди стали проживать не в чисто родовых селениях, а в населенных пунктах, в которых жили представители нескольких, а порой и десятков родов. Естественно, у них со временем вновь сформировалась общая для всех обществ форма языка (тем более, что основа всех нахчийских (нахских) наречий и так была общей), которая была названа чеченским (плоскостным) языком. Как известно, разделение единого чеченского языка на диалекты и говоры произошло в связи с вытеснением нахчий с плоскостной территории в горы. А горы, как известно, не объединяют, а разъединяют людей.

В связи с бурным развитием производственных и общественных отношений, культурных и торгово-экономических связей с окружающими народами, плоскостной диалект получил большее развитие в сравнении с диалектами, на которых говорили отдельные нахчийские (нахские) общества, в том числе и ингушские, замкнутые в горных ущельях. Это, конечно, не исключает того неоспоримого факта, что плоскостной диалект, на основе которого был создан чеченский литературный язык, сформировался на базе всех основных диалектов единого нахчийского (нахского) этномассива и по сегодняшний день подпитывается ими.

Территория современной Чеченской равнины, покрытая тысячелетними дремучими лесами, на которую возвращались мигранты из горных вайнахских обществ, тогда практически не была заселена и чеченцы осваивали ее как свободную землю. Хотя в самом начале реконкисты из-за своей малочисленности они вынуждены были платить определенную плату за пользование землей и пастбищами кабардинским и кумыкским владетелям, занявшим эти территории после исхода оттуда чеченцев в горы в связи с татаро-монгольским и тимуровским нашествиями, считавших их своими дальними владениями. В последующем, набравшись сил, чеченцы не только перестали платить им «мзду», но и, как образно сказал известный чеченский писатель Халид Ошаев, «турнули» этих владетелей за Терек, в Терско-Сулакское междуречье и Кабарду.

С освоением нахчийскими (нахскими) обществами равнины и строительством там больших сел, населенных представителями всех родственных друг другу обществ и родов, вместо небольших чисто родовых сел в горах, развитием общественных и производственных отношений, формированием общего рынка начался новый этап консолидации этих обществ в один народ.

«На плоскости образовывались поселения из представителей разных родоплеменных групп. На первый план выдвигались уже не кровнородственные связи, а социально-экономические факторы, общие идеологические и политические задачи: корчевка лесов, освоение земель и пастбищ, строительство сел, проведение каналов, создание внутриобщинной организации и организация обороны от внешних посягательств княжеских дружин, позже – борьба против царского самодержавия. Начавшийся еще в горах процесс ломки патриархально-родовых отношений и зарождения феодализма получил дальнейшее выражение в плоскостных селениях – соседских общин. В новых условиях вырабатывался и устаивался комплекс морально-нравственных и этических представлений, происходило формирование нового быта и уклада народа, без которых существование на равнине было бы немыслимо» [25, с. 8].

Как совершенно обоснованно считает И.М. Сигаури «истоки национального самосознания современных чеченцев лежат не в Ичкерии, а в Нашхе, который стал звеном, связующим между собой восточные и западные тукхумы. И окончательно формирование чеченского национального самосознания произошло не в Ичкерии, а на равнине, где в процессе вторичной колонизации бок о бок селились выходцы со всех тукхумов Горной Чечни. С плоскости чеченское национальное самосознание постепенно распространилось на горные районы, в том числе и Нохчмохк. И если жители современного Ножай-Юртовского и Веденского районов осознали себя чеченцами раньше жителей Итум-Калинского района, то это произошло не потому, что ножай-юртовцы и веденцы являлись создателями национального самосознания, а потому, что, имея больше связей с равниной, они быстрее ее восприняли» [26, с. 306].

Что не говори, но процесс консолидации чеченского народа, загнанного в горы многотысячными полчищами различных завоевателей, а в последующем раздробленного на небольшие общества и терзаемого постоянными набегами калмыкских и ногайских ханов, кабардинских и кумыкских князей, захвативших равнину, на момент вторжения царской России на Кавказ не был окончательно завершен. У чеченцев к тому времени не было своей государственности, хотя выселение на плоскость, принятие и укрепление ислама и, в связи с этим, относительно быстрое развитие производственных и общественных отношений у большинства чеченского народа создали практически все условия для ее воссоздания.

Процесс отчуждения ингушей от чеченцев, начавшийся с религиозной розни, усилился с подписанием известного акта о подданстве ингушей России. Как известно, Российская империя в своем стремлении в Закавказье и к Персидскому заливу начала «осваивать» Северный Кавказ. Царская военная администрация, в соответствии с принципом «разделяй и властвуй», всячески поощряла и поддерживала этот процесс. В целом единый до этого союз вайнахских обществ, называемый «чеченским племенем», по любому удобному поводу начали ссорить и противопоставлять друг другу. Вот что пишет по этому поводу П. Бутков: «В то время наблюдаемо было правило древних римлян, чтобы для пользы кавказского края ссорить между собой разные кавказские народы, дабы они ослабляли свои силы, оставляя больше нас в покое» [27].

Попытки объединить раздробленные, раздираемые внутренними междоусобицами, вайнахские (чечено-ингушские) общества в одно целое предпринимались не раз. Пытался это сделать и религиозный проповедник Берс-Шейх Курчалойский, и Шейх Мансур (Ушурма) из Алдов – первый Имам народов Северного Кавказа, умерший в тюремной камере Шлиссельбургской крепости в Санкт-Петербурге, и Бейбулат Таймиев, названный великим русским поэтом А.С. Пушкиным «грозой Кавказа», и друг Бейбулата, старшина селения Яндырка орстхоевец Джамбулат Цечоев, предательски убитый по наущению генерала Ермолова.

Идею единства чеченцев и ингушей проводил и Кунта-Хаджи Кишиев из Илисхан-Юрта, в результате миссионерской деятельности которого абсолютное большинство ингушей – язычников и полухристиан – приняло ислам. Но активное противодействие их усилиям со стороны царской администрации не позволили народу объединиться. Воссоединение единого народа могло быть достигнуто и позже, в советские времена, если бы была поддержана идея настоящих патриотов, ученых-лингвистов Заурбека и Дошлуко Мальсаговых, а также писателей и общественных деятелей Халида Ошаева, Магомеда Мамакаева, предложивших в 30-е гг. прошлого века выработать и поэтапно ввести для чеченцев и ингушей единый литературный язык. Но это предложение не было реализовано в связи с начавшейся в республике кампанией по борьбе с буржуазным национализмом.

Список использованных источников и литературы

1. Далгат Б.К. Родовой быт и обычное право чеченцев и ингушей. М., 2008.
2. Чокаев Х.К. Случайность или историческая реальность (популяционная генетика о происхождении народов Кавказа и их роли в мировой истории). М., 2010.
3. Шавхелишвили А.И. Грузино-чечено-ингушские взаимоотношения. Тбилиси, 1992.
4. Джавахишвили И.А. Историко-этнологические проблемы Грузии, Кавказа и Ближнего Востока. Тбилиси, 1950.
5. Марр Н.Я. К истории передвижения яфетических народов с юга на север Кавказа // Известия АН. №15. 1916.

2. Джамирзаев С.М. Древняя история чеченцев – нохчий. Грозный. 2009.
3. Чокаев К.З. Вайн мотт – вайн истори. Грозный, 1977.
4. Меликашвили Г.А. К вопросу о древнейшем населении Грузии. Тбилиси, 1959.
5. Сулейманов А.С. Топонимия Чечни. Нальчик, 1997.
6. Этническая история и фольклор. Сборник статей. М., 1977.
7. Берже А.П. Чечня и чеченцы. Элиста, 1990.
8. Берже А.П. Чечня и чеченцы. Элиста, 1990.
9. Далгат Б.К. Родовой быт и обычное право чеченцев и ингушей. М., 2008.
10. Ильясов Л. Исторические области Чечни. М., 2008.
11. Сигаури И.П. Очерки истории и государственного устройства чеченцев с древнейших времен. Т. 5. М., 2005.
12. Кодзоев Н.Д. История ингушского народа. Магас, 2002.
13. Дахкильгов И.А. Вайнаьха багахбувцам. Грозный, 1977.
14. Сборник сведений о кавказских горцах. Выпуск IV. Тифлис, 1870.
15. Дахкильгов И.А. Вайнаьха багахбувцам. Грозный, 1977.
16. Берже А.П. Чечня и чеченцы. Элиста, 1990.
17. Мациев А.Г. Чеберлоевский диалект чеченского языка // Известия ЧИНИИИЯЛ. Том 6. Вып. 2. Грозный, 1965.
18. Сигаури И.М. Очерки истории и государственного устройства чеченцев с древнейших времен. Том 5. М., 2005.
19. Материал из архива Х. Умхаева.
20. Сигаури И.М. Очерки истории и государственного устройства чеченцев с древнейших времен. Том 5. М., 2005.
21. «Илли». Героико-эпические песни чеченцев и ингушей. Грозный, 1979.
22. Сигаури И.М. Очерки истории и государственного устройства чеченцев с древнейших времен. Том 5. М., 2005.
23. Бутков П.А. Материалы новой истории Кавказа с 1722 по 1803 гг. СПб.,